К вопросу о личных границах

Часто в разговорах, в обсуждениях отношений используется выражение «личные границы». Кто-то может сказать, что у него границы жесткие, слабые или гибкие, пожаловаться на то, что границы были нарушены, или призвать людей бдительно следить за целостностью своих границ…

С одной стороны, вполне понятно, что означает этот термин: по аналогии с физическим телом и кожей — его внешней границей — мы обозначаем этим словосочетанием некоторое ощущение своей внутренней целостности, защищенности; границу того, что мы чувствуем своим — мои мысли, мои желания, мои идеи.

С другой стороны, граница — это то место, где заканчивается одно пространство, одна личность и начинается другая - это место встречи. 

В гештальт-подходе есть термин «контакт-граница», или «граница контакта», так как контакт, возможность встречи и взаимообмена с чем-то отличным от нас — человеком, опытом, информацией — возможны лишь там, на границе между тобой и мной.

Если объединить обе эти точки зрения, то становится очевидно, что «здоровые границы» — это не только умение заявлять о себе: «Я такая-то, с теми или иными особенностями и качествами», не только знание о своем внутреннем мире и сохранение его обособленным и неприкосновенным, но и способность появляться на своей границе, подходить к краю знакомого, безопасного и обжитого, чтобы встречаться с тем, что находится снаружи. И тут возможны варианты…
 

Проницаемые границы личности

Еще говорят: отсутствие границ, их слабость, проницаемость, склонность к слиянию с другими и зависимости от них.

Когда внешнее без преград попадает внутрь: всё и вся на меня воздействует, невозможно выделить и разобрать, где чье настроение, желание, кто за что отвечает… Это вариант «хорошего человека» — покладистого, легко принимающего чужую точку зрения, не умеющего говорить «нет», но в этом же месте собственная жизнь и ее место занимает посторонняя жизнь, чужая.
 

Жесткие границы личности

А может быть и наоборот - то, что называется контрзависимостью и принимает форму изоляции: когда стены моего прекрасного внутреннего замка так высоки и неприступны, что ни я не могу выйти наружу, ни ко мне никто зайти не может. Да, мой дом не будет разрушен, никто чужой не наведет там свои порядки, но и ничего нового не возникнет. «Я» сохраняется, но не развивается, не получает новых впечатлений, не вступает во взаимодействие с миром.

Оба варианта лишают одной из двух возможностей — или быть собой, или быть с другими; лишают или слова «нет», или слова «да».
 

Что делать?

Выход, конечно, не в том, чтобы начать говорить на все «нет» или «да», противоположно тому, как мы поступаем обычно; а в том, чтобы знать, где я, а где другие, уметь замечать и удовлетворять свои потребности как в безопасности, так и в развитии.

Любые границы — слишком мягкие или слишком жесткие — не являются прихотью или каким-то неправильно сделанным выбором - это результат отношений, опыта, истории. Если личная история человека похожа на войну, в ней нет достаточного опыта поддержки и права быть таким, каким ты являешься на самом деле, человеку с самого детства приходится к этому приспосабливаться.

Становление подвижных, чувствительных к контакту границ происходит не в ситуации противостояния и войны за собственное право быть, а в среде, где достаточно ресурса и поддержки для того, чтобы иметь возможность обращать внимание на свои силы, желания и способности. Когда отношения не страдают от того, что я — это я, а наоборот — меня поддерживают в том, чтобы быть отличной от других, быть собой.

Если же ребенка порицали за его желания, за какие-то неугодные родителям качества, он растет с ощущением, что «высовываться», быть собой рядом с другими — опасно, что как только показываешься, становишься собой — тебя обесценивают, нападают или отвергают; и поделать с этим ничего нельзя — нет еще сил на отстаивание себя, да и не может ребенок разорвать связь с близкими, он еще мал и зависим от них. Легче отказаться от своих желаний, от себя самого.

В таком случае возникновение разницы, разделение на «ты» и «я» начинает переживаться, как угроза, и сопровождается либо страхом отвержения и одиночества, либо ощущением насилия — сейчас мне опять ничего нельзя будет, опять придется подчиняться, другой меня «продавит».

Вот часто и происходит так, что появление личной границы воспринимается как опасность; возможные же способы этой опасности избежать — либо уйти в слияние, в полную схожесть, в отсутствие напряжения и конфликтов, либо прыгнуть в изоляцию, где нет никакой связи, каждый сам по себе и никакого контакта, взаимодействия нет. И в том, и в другом случае встречи с чем-то иным, отличным от меня, не случается.

Возможность контакта и соответствующее ей наличие гибких границ связаны с умением оставаться собой — знать и поддерживать себя, свою отдельность, видеть в своей жизни смысл и радости — и, в то же время, с умением выдерживать отличия другого человека, уважать его отдельность — со всем тем недовольством и опасениями, которые они могут вызывать.