Жизнь после жизни

В каком возрасте приходит старость? В социальных сетях гуляет статья о том, какие «старики» описаны в классической литературе. Тридцать лет – это был уже зрелый «бальзаковский» возраст. В наше же время мироощущение изменилось и возрастные границы – юность, зрелость или старость – стали размытыми, нечеткими. Женщины, грамотно ухаживая за собой, научились выглядеть гораздо моложе своих лет, да и у мужчин не всегда определишь реальный возраст. Мне уже за тридцать, но я себя не только зрелой не считаю, а наивно надеюсь на то, что я вполне так молода. Наш собственный выбор, жизнь, обстоятельства определяют, а иногда до неузнаваемости искажают возрастные стандарты. Есть у меня одна давняя школьная подруга, и я хочу рассказать вам ее историю. С самого раннего возраста Лена была красавицей. Тоненькая, с большими карими глазами, пухленькими губками, хохотушка с живым воображением и добрым сердцем. Училась средне, больше всего ей нравилось рисовать и, главное, у нее был к этому талант. После школы она поступила в единственное в области художественное училище. И было в ней что-то такое от настоящей художницы – будто бы что-то хрустально хрупкое и в то же время сильное, сияющее. Словно в ней светились грани ее таланта, которые невозможно было не заметить. В 20 лет Лена вышла замуж. Не по большой любви, а, скорее, потому, что устала жить с мамой, почувствовала вкус к самостоятельной жизни. И потому что забеременела. Ее муж был молод, красив, имел статную мужскую фигуру, но вот умом особо не отличился. У них родилась дочка, вылитая Лена: правильные черты лица, темные как у папы волосы и огромные карие глаза, не ребенок – загляденье. Подруга оставила учебу и заботилась о дочери, муж ее где-то как-то работал, в основном делал что-то своими руками. А потом все пошло наперекосяк… Как и почему они развелись, я не знаю, но произошло это достаточно скоро после рождения дочери. И тогда в Лене как будто что-то надломилось. Представьте себе цветущую двадцатипятилетнюю женщину, которая за два-три года превратилась в старушку. Не столько внешне – морщин у нее особо не прибавилось, сколько внутренне. О себе она начала говорить в прошедшем времени: «ну, у меня-то уже все прошло», «это молодые пусть тревожатся о внешности, а я свое уже отжила» и прочее. Отсутствие косметики, темные юбки в пол, невнятного тусклого цвета водолазки. Все это кричало «не смотрите на меня, моя жизнь не удалась и уже закончилась». У Лены был все тот же добрый характер и живость ума, припорошенная пеплом развалившихся отношений и невыразимая тоска в глазах. И она стала похожа на сморщенное сухое яблочко, как будто состарилась изнутри. Такой я запомнила ее пять лет назад. Через три года в ее жизни появился мальчик. «Мальчик» - не по возрасту, а судя по ощущению от ее рассказа о нем при встрече. Молодой человек чуть за двадцать заинтересовался ею, а Лене было уже тридцать три. Но при этом складывалось впечатление, что ей все семьдесят и она снисходительно улыбалась, когда говорила о нем: «Он такой молодой, это не серьезно», «я от всех скрываю, но он мне нравится, хотя перспектив у нас нет», «зачем я ему такая старая». Я смущалась рядом с ней, ведь не смотря на то, что мы ровесницы, старой себя не считала. В ту нашу встречу стояло жаркое лето, я была влюблена и счастлива, в новом черном с розовыми цветами сарафане, в босоножках на каблуках. Я чувствовала, как внутри все поет. И как сейчас вижу ее рядом с собой на фото: с той же грустной улыбкой на лице, такую же старенькую внутри. И вроде бы все та же хрустальная девочка, но обернувшаяся иссохшей старушкой. Примерно в то же время у нее обнаружили рак. Лена рассказывала об этом с едва заметной улыбкой. Что все вроде в ее жизни было хорошо, любимая работа в приходе (она пишет иконы), любимая дочка уже практически взрослая, любимый человек. А тут пошла к гинекологу и вот тебе на, рак. И было бы непонятно почему, если бы не одно обстоятельство. Ее «мальчик» позвал Лену замуж, а это значило завести еще детей. И она пошла к гинекологу в надежде, что тот скажет, что детей больше родить не сможет. Внутри нее одновременно существовали две противоречивых реальности: ее старость со словами «жизнь не удалась, я ее уже прожила, и все кончилось» и новая семья, дети. Как старушка может родить, если ей пора умирать?! И Ленино желание избежать невозможного будущего, в котором необходимо было строить новый дом, отношения с мужем, вылился в колоссальное внутреннее сопротивление всему этому прекрасному и замечательному новому. А рак в этой ситуации стал лишь проявлением ее внутреннего конфликта. «Так не бывает», - скажете вы. – «Люди желают себе только хорошего». Ну что ж, значит не все. Слушая ее историю, я чуть не плакала по той хрустальной девочке с огромными выразительными глазами, которая потерялась где-то в темноте. По ее жизни, яркой энергией которой она пожертвовала в ответ на обиду и боль, сбежав в старость. Мне хотелось взять эту старушку за руки и плакать, чтобы хоть немножко влаги попало на те руки, которые еще могут создавать новые миры, проживать новые жизни. Мне очень хотелось сказать ей, что жизнь не одна. Что за свои недолгие годы можно прожить несколько жизней, которые могут быть такими разными, и сил на это хватит. Просто стоит отпустить, простить и разрешить себе жить дальше. Сейчас у Лены нет рака, она лечилась полтора года, вырезала себе часть детородных органов и рассталась со своим мальчиком. Но, несмотря на все это, я надеюсь и верю в нее. Я точно знаю, что моя хрустальная подружка есть где-то, под ворохом старушечьей одежды. Просто она уже давно перестала помнить себя яркой, светящейся и легкой, но я-то помню и вижу ее именно такой. Сама жизнь, неудавшиеся отношения, потери и разочарования неизбежно меняют нас. Навсегда, безвозвратно делают нас другими. Но теперь я точно знаю, что если отказаться от этой жизни, сказать что она закончилась и "больше мне ничего не нужно", то она накажет нас за слепоту. Каждая ситуация, какая бы сложная и невыносимо-тяжелая она не была, несет в себе еще и опыт, поняв смысл которого мы обогащаемся, становимся сильнее и выносливее. Все наши переживания позволяют в итоге жить полной жизнью, чувствовать ее полноту и дышать полной грудью.

Перевод- студия Полины Гавердовской